Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, - Страница 71

Веду себя, как если бы вернулся после долгой прогулки по раскаленному историческому центру курортного города. Первым делом включаю кондиционер. Потом устремляюсь в душ. Манипулирую кранами, терзаю тело то огненными, то ледяными струями. Оно сладко содрогается и благодарно хрустит суставами. Наконец заворачиваюсь в гостиничное покрывало, как в тогу, и устраиваюсь на подоконнике. Мне чертовски нравится быть живым, чистым, мокрым и голодным. Еще больше мне нравится думать, что текущая реальность для меня – как этот гостиничный номер. Временно оккупированная территория. Кажется, я в восхищении от такого поворота дел.

Ада была права: я, конечно, в самом начале пути. И надо бы держать себя в руках, поумерить восторги, повысить бдительность. И я непременно последую ее мудрому предостережению. Но сначала просто побуду счастливым. Всего пять минут. Время пошло.

94. Тушита

«Удовлетворенный», «радостный», «довольный».

На следующее утро я отправился к морю. Валялся на раскаленном песке, жрал мороженое, плескался в теплой прибрежной воде, обедал на веранде пляжного ресторана, даже на катере прокатился вдоль побережья, как самый настоящий, заправский курортник. А в сумерках, когда спал дневной зной, покинул город, совершенно удовлетворенный исходом своей поездки.

Проглоченный ключ к этому моменту, очевидно, окончательно прижился в моем организме. Давешний щенячий восторг не то чтобы поубавился, но сменился радостным спокойствием. В кои-то веки я чувствовал, что все идет абсолютно правильно. Нельзя сказать, будто я ожидал, что существование мое теперь станет сплошным волшебным праздником. Просто знал, что всякое событие в моей жизни – часть причудливого замысла, все еще неясного, но, несомненно, восхитительного. Ощущал себя новеньким, тугим узелком на таинственной изнанке бытия. И был заранее готов безропотно завязываться и развязываться столько раз, сколько потребуется неведомому ткачу.

95. Тхагьямин

…дети бога Брамы попробовали на вкус землю и превратились в людей. Их тела перестали испускать свет, и в темноте они кричали от страха.

Вениамин места себе не находил в стране антиподов, в прекрасном городе Дарвине, где, согласно туристическому справочнику, удивительно сочетаются современность и древние традиции аборигенов. Хер их знает, может, и правда сочетаются. Он не дал себе труда составить собственное мнение по этому вопросу, поскольку практически с момента приезда почти не осознавал, где находится. Бродил, как неприкаянный, по этому самому Дарвину, заботясь лишь о том, чтобы дать гостеприимным хозяевам хоть немного отдохнуть от его присутствия. Нелегкая это работа: быть гостем. Ох, нелегкая…

Причин его смятению было, как водится, несколько.

Во-первых, конечно, сама Раиса. На чужбине его старинная подружка похудела, подстриглась и перекрасила волосы, но стала не соломенной блондинкой, как в студенческие годы, а этакой солнечно-рыженькой хитрой лисичкой. В результате похорошела необычайно, почти до неузнаваемости.

Муж и сын словно бы осознали, что обладают необычайно ценным сокровищем, и стерегли ее почти неотлучно, по очереди. Стоило одному из них отбыть по делам, как на застекленной веранде, где в плетеных креслах коротали вечера бывшие совладельцы книготорговой фирмы «Харон», появлялся второй. В те редкие минуты, когда домашние стражи теряли бдительность, Раиса мягко, но решительно пресекала все его попытки затеять судьбоносную беседу о переменах их общей участи. «Потом, Веня, – говорила она. – Не сегодня. Сначала мне нужно заново привыкнуть к самому факту твоего существования».

«Я хуею, дорогая редакция, – бурчал в таких случаях Вениамин. – Какие мы, оказывается, нежные, деликатные натуры! – И покорно добавлял: – Ладно уж, привыкай, если не шутишь…»

Такие сцены имели место примерно раз в два дня. В перерывах Вениамин, человек деятельный и, следовательно, совершенно не приспособленный к длительному отдыху, с ошалелым видом болтался по Дарвину и методично наполнял себя виски в местных питейных заведениях. Особого облегчения это не приносило: он так давно научился обуздывать воздействие зеленого змия на свой железный организм, что теперь никак не мог расстаться с этой полезной, но неудобной в сложившихся обстоятельствах привычкой. Ну хоть досуг было чем заполнить…

Спиртное не спасало его даже от сумбурных сновидений, каковые служили прекрасным дополнением к бредовой действительности. Чаще всего Вениамину снилось, что он спешно завершает свои московские дела, поскольку в ближайшее время ему придется принять деятельное участие в организации конца света. Битва богов – так казалось ему во сне – нуждается в умелом кризисном менеджменте, а потому нет ничего удивительного, что организаторам потребовалась помощь столь выдающегося практика. Иногда, впрочем, Вениамину доводилось обнаруживать себя в неуютной, не по его мерке сшитой шкуре одного из богов, занятых подготовкой все к той же битве. Такие сны были хуже всего: после них он просыпался в холодном поту и до утра ворочался на жестком диване в комнате для гостей, не решаясь сновать по дому и беспокоить друзей: все же им с утра на работу идти, это он, бездельник, дурью мается…

К тому же Макс не звонил. Вениамин несколько раз порывался проявить инициативу, брал в руки телефонную трубку, начинал набирать номер, но обрывал процесс на середине. Почему – бог весть.

Для того чтобы набрать номер полностью, ему потребовалась примерно неделя. К этому времени Вениамин окончательно одурел от своих снов, австралийского виски и молчаливых посиделок на веранде в обществе неприступной Раисы. Долгие гудки рвали его сердце на части, но он утешался тем, что аппарат, по крайней мере, не отключен. Не берет трубку – подумаешь! Может быть, человек душ принимает, или спит, или… Да мало ли занятий, которые не позволяют подойти к телефону? Большинство из них, к слову сказать, приятные. Так что и беспокоиться не о чем.