Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, - Страница 27

– Да нет, – говорю, – все в порядке, твой монолог попал в хорошие руки… Мне бы теперь про это «белокурое привидение» хоть что-нибудь разузнать. Она – единственное, что я хоть немножко помню. То есть, помню, что была некая удивительная женщина; помню, что она не ушла от меня, а просто исчезла, пообещав, что будет мне сниться – и это все. Ни имени, ни, ясен пень, адреса. Никаких подробностей: ни лица не помню, ни тела, даже на уровне «блондинка-брюнетка» не могу ее классифицировать. Глухо! Но я знаю, что она – очень важная подробность. Возможно, единственно важная.

– Тут я тебе не помощник. – Веня пожимает плечами. – Сам виноват, не фиг было партизаном жить.

Тут он прав, конечно.

– Сейчас я на пару часов оккупирую твой телефон и как следует поработаю, – деловито говорит мой опекун, расправившись с последним глотком кофе и чуть ли не пятнадцатым по счету бутербродом. – А ты пока собирайся. Может, в процессе найдешь еще что-нибудь интересное, кто знает…

Он уединяется на кухне с телефонным аппаратом и тут же начинает орать, рычать и хохотать, как свихнувшийся ученый попугай, а я приступаю к следующему этапу расследования. Рассовать по сумкам одежду и обувь – дело нехитрое; самое любопытное в этом процессе – обыск карманов, где, впрочем, не обнаруживается ничего сверхъестественного, кроме нескольких визиток да мятых записок с именами, телефонами и даже адресами. Их складываю в отдельную стопку. Как-нибудь на досуге надо будет позвонить по всем этим номерам, сказать: «Привет, это Макс», – и послушать, что мне ответят. Да и по адресам поездить не помешает. Чем черт не шутит, может быть найдется среди них некий заповедный участок пространства, где… Стоп. Не мечтать! Это приказ.

Выключаю компьютер, кое-как, путаясь в проводах, отсоединяю системный блок от монитора. Заворачиваю эти сокровища в клетчатый плед: кажется, он все-таки мой, а не хозяйский. Завершающий этап – книги. Их в доме немеряно, они обнаруживаются не только на книжных полках, на, за и под диваном, но и на подоконниках, на полу, на антресолях. Везде. Начинаю понимать, что отведенные на сборы «пара часов» – краткий миг по сравнению с вечностью, которая требуется мне для упаковки собственной библиотеки. Обреченно вздыхаю, но достаю с антресолей пару пустых коробок – очень своевременная находка! – и берусь за дело.

Теоретически говоря, книги могут поведать о своем владельце куда больше, чем, скажем, блокнот, ежедневник и даже интимный дневник, какового у меня, увы, отродясь не было. Но сейчас я бы предпочел несколько дополнительных конкретных деталей глобальному абстрактному знанию о собственном внутреннем мире. Потому книги исследовал скорее на предмет записок, визиток и прочих закладок: такой разгильдяй, каким я себя ощущал, должен был совать что попало куда попало, в том числе и в книги. Отчасти ожидания оправдались: в толстом томе Уайлдера хранились мои сбережения (по счастию, отнюдь не жалкие). Под суперобложкой «Избранного» Борхеса обнаружился древний блокнот, вдоль и поперек исписанный именами и координатами каких-то родственных душ. «Книга перемен» таила несколько линованных страничек с коряво начертанными гексаграммами – вероятно, результаты гаданий, с которыми надо бы разобраться отдельно, ежели будет на то досуг и соответствующее настроение. Двухтомник «Мифы народов мира» показался мне особенно примечательным: никаких записок там не нашлось, зато названия отдельных глав были помечены карандашными подписями, по большей части – именами. В частности, над статьей «Ипполит» я обнаружил имя «Веня». Прочитал статью, пожал плечами: если подразумевается тот самый Веня, который сейчас насилует мой телефон, значит, я ничего не понимаю. Ни-че-го-шень-ки! Ладно, потом… Все – потом.

Прочие книги кидаю в коробки без дополнительного обыска. Веня здесь со мной трое суток сидеть, небось, не будет. А оставаться в одиночестве я пока не готов.

Очистив полки, обнаруживаю тайник: выдвижной ящичек в глубине книжного шкафа. Открываю. Обретаю своего рода клад: кожаный мешочек с рунами, самодельная шкатулка с колодой карт Таро и еще одна карточная колода, испещренная какими-то дурацкими многозначительными надписями, вроде: «Это не то, о чем думают варвары», «Запасной рай» и «Становитесь в очередь». Ну да, ну да, я ведь у нас оракул, ни дня без прорицания, ни ночи без пророчества… Под стопками карт покоится самодельная книжка-брошюрка, склеенная из машинописных страниц. Екклесиаст – м-да, ничего себе самиздат, да еще и с дарственной надписью: «Максу, лекарство от жизни»…

Там же – сложенный вчетверо кусок оберточной бумаги с загадочными надписями: «22.02.62»; «Ужгород, семья воен.»; «с/ш only»; «серд. приступ»; «Фрай». Еще один долбаный ребус… Впрочем, Веня вчера рассказывал, что несколько лет назад мы с ним сочинили некоего мертвого фотографа, моего тезку с немецкой фамилией Фрай, специально для выставки серии душераздирающих фотографий, о создании которых я, разумеется, тоже ни фига не помню… А это, наверное, его краткая биография. Можно будет проверить догадку, как только Веня по телефону наговорится всласть – ну и отлично! Хоть что-то можно сделать не когда-нибудь потом, а очень, очень скоро.

Напоследок уступаю искушению, повинуюсь внезапному порыву, открываю наугад самодельную книжечку, дареное «лекарство от жизни». Веня говорил, что гадать на книгах, можно сказать, моя основная специализация. Ну вот, сейчас и проверим. Неплохо бы, конечно, получить дельный совет или хоть грозное предостережение: я же как котенок слепой пока. Тычусь носом, не знаю куда, нахожу там неведомо что – а толку-то от таких находок? Отчаянно устремляюсь перстом куда-то в нижний край страницы, читаю: «Нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это – доля его…»